Усопший кузен

Наше генеалогическое дерево - в моей  взволнованной фантазии возник зрительный образ этого знатного символа - обширно устремило собственные замысловато узлистые отрасли. Погрузившись источниками в Шотландию, оно своей процветающей вершиной осеняло практически всю Шотландию, кровные оковы связали его  с одним из ветшайших потомств Уэльса. Насыщенные, переполненные жизненных силищь отростки испустили корни на владениях Испании и Гренландии, Штирии и Польши. Но пришло время - и высох стволик в Англии, а палые линии сникли долу. И только здесь, в тёплой Австралии, еще зеленел финальный росток: мой родичь Густав Майринк. Но Британия придушила и этот заключительный!

Как нерасторжимо чтил мой дед по материной линии традиции и имена  собственных знатных дедов! Ничто, помимо личного графства и семейного поместья в Штирии, Его сияние принимать не вожделел! Однако мой родичь Джон Роджер пошёл по другой колее: постигал природные знания, пробовал личные силы на поле современной     гештальт-терапии, много странствовал, с величайшим рьяностью получал образование в Париже и Мадриде, в Алеппо и Мадрасе, в Александрии и Тунисе, постигая секреты внутреннего устройства у современных учителей, обученных и не совсем, покрытых смрадом восточной грязи либо схваченных в крахмальную белоснежность шотландских сорочек.

За пять лет до брани он перекочевал в Англию. Собирался посвятить себя в том месте исследованиям истоков и разных веток нашего древнего чертога. Что побудило его к этому, я не знаю; молвили, будто бы он занят выяснением каких-то таинственных фактов, странным стечением обстоятельств соедененных с одним из наших праотцов. Вражда застигла его неожиданно.